Сказки о жизни

Виктория Гладких

http://daya.at.ua/index/0-10

Сказка о жизни

 
      Жила себе жизнь. Жила себе и жила. Жила себе. И стало ей скучно жить себе. Дай, думает, познанием себя займусь. Покрутилась, повертелась - познание никак не познается. И тут ей в голову приходит Мысль и говорит: «Познание – процесс опосредованный. Не после дождичка в четверг, а в определенную среду, в определенной среде, посредством определенной среды, ты себя познать и сможешь».

Жизнь – дама динамичная, процессы в долгий ящик не откладывающая, внимательно посмотрела вокруг, и видит - Бог себе на небе пребывает. «Во!», думает Жизнь, «Вот она и среда. С ним познанием и займусь».

       Не будем уточнять, что было до того, как ничего не было, и как этот самый Бог попал на это самое Небо, и кто и в какой день чего сотворил, и что от чего отделил. Дела сложные и ответственные, не ровен час, чего  напутаем. Так что сказку сказывать будем с того момента, когда Жизнь с Богом процесс познания начали.

  И познали они, что Бог есть. И он есть Истина,  Альфа и Омега – начало и конец. Что он слово (т.е. сознание) и слово  есть у него (т.е. осознание).

  И познал Бог, что пребывает он на небе и жизнь его наполнена блаженством бесконечным: свет простор, чистота, ясность, свобода, любовь, мудрость, красота и совершенство. То есть, все было в этой жизни кроме одного – не было у него ребеночка. И как только вспоминал Бог этот факт, становилось ему не самодостаточно – явно не хватало наследника (ну, того, то есть, кто по его следам идет). Думал Бог, думал, где бы взять такого, да и решил его сотворить. Сотворить- это же не творить, это со-, то есть с кем-то  вместе.

Поглядел вокруг – все делом заняты. А Земля плывет себе в бесконечном пространстве Вселенной, такая зеленая, такая голубая, такая пышная да пригожая, что не смог Бог глаз отвесть. А Земля под этим взглядом вся зарделась рассветом розовым, вспыхнула огнем творческим. Светом божественной любви освещенная, почувствовала она себя в новом качестве. И поняли они, что это – судьба.

И была Ночь...

И был День...

      «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествует он над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему; по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину, сотворил их, и нарек им имя: человек. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею». И человек предназначен быть Господу соучастником в вечности. На пользу его создано небо и земля и все, что содержится в них. Ему одному совокупно вручил то, что остальным творениям в отдельности: бытие, жизнь, чувство и разум. «Тебя  Я поставил над делами Моих рук, все положил под твои ноги, и таким образом, славою и честью увенчал Я тебя. Наконец, чтобы не было у тебя недостатка ни в чем, Я Сам явился к тебе, соединившись сущностью Своей с тобой, соединяя Мою природу с твоей на вечность…» И  слова Его эти в Писании записали.

       Когда Бог создавал проект Человека, он вложил в него много любви, радости, гармонии, мудрости, ясности, и стремления действовать и нести на землю свет, просветляя и преобразовывая тот мир, в котором он будет жить и постигать свою природу.

      Человек виделся Богу добрым, щедрым, самодостаточным, но спускаясь к Земле, проект исказился, искривился, и, в результате страхов – стратил. "Промазал" он с местом своего рождения – родился в майе, то есть в большой иллюзии да еще и с большим первородным грехом наперевес.    Древние греки словом грех обозначали искажение пути," непопадение в цель".

Чистое сознание, данное от отца по наследству – по образу и подобию – покрылось пятнами жадности, вредности, глупости, высокомерия. Его сковали обиды, чувство вины и масса ложных представлений о себе и мире. Затемнили его тени от пережитых душевных травм и отрицательного жизненного опыта.

Сознание сузилось. Жизнь человека, который был задуман радостным и мудрым творцом земного мира, стала несчастной. А сам человек стал как робот. Душа его наполнилась печалью  и агрессией. И ютился он на Земле в узеньких рамках биологических удовольствий и выживания.

Ему- то самому было невдомек сие плачевное положение вещей. Он собой был очень доволен и взгромоздил себя на пьедестал, что добавляло значимости и видимости. Он стоял на пьедестале, и размахивая руками, руководил жизнью: крестовые походы за Веру, за Бога! На суд святой инквизиции! Сверхнация – сверхчеловек! Господство над миром! Атомная бомба! Реки – вспять! Освоение космоса! Атомные реакторы! Человек в пробирке!  Наука! Культура! Искусство! Сверхсознание! Сверхудовольствие! Сверхсостояние...

      Стоял человек на своем пьедестале, а Бог все ждал и ждал, когда же он, наконец, вспомнит о своей настоящей жизни, о своем чистом сознании, о своем месте во Вселенной, о предназначении его бытия. Ждал – пождал, но делать-то что-то надо, и послал Бог на землю чистое Сознание, чтобы глядя на него, человек одумался. Но человеку это Сознание, как кость в горло. Он его взял, да на крест и пригвоздил, чтобы мутную воду не мутило и  «жить» не мешало.

     Но с Сознания, как с гуся вода. Ему хоть на крест, хоть на дыбу, хоть на костер – оно же Сознание, что с ним станется. Отряхнулось и пошло дальше по свету за человеком наблюдать. Видит Оно, что все, что человек делает, это лишь способ защититься     от страхов и пустоты, которые возникли на месте качеств первоначального проекта. Поскольку природа не терпит пустоты, то это место заполнилось глупостью.

        И решил Бог послать на землю Эволюцию. Эволюция дама более мудрая, чем Революция. Она потихоньку взяла чистое Сознание за руку и вместе с ним внутрь человека и забралась. Сначала сидели тихо, неровен час, обнаружит - выгонит. Потом пообвыклись, прижились, и начали свое светлое дело. Человек только рот откроет, чтобы по привычке всех обвинить: «Во что вы мою жизнь превратили! Вы меня не понимаете! Не цените! Все вы дураки и ....!» А у него слова в горле застряли. Сознание в самом сердце сидит, а Эволюция – в голове. И каждый со своей позиции его внимание на истинные причины его бед обращает. Причины-то в нем самом. Он как увидел это, ахнул тем же открытым ртом. И давай включаться в процесс самопознания, самоанализа, самоисцеления. И так себя! И эдак! Пыхтел, пыхтел – и выдохся, силы то еще не те. Грехи давят, стереотипы жмут, тело болит. А толпа кричит: «Свихнулся!», «Белая ворона!», « Ты что забыл, что ты такой – же как мы!». А он им: «Спасать человечество! Всеобщее братство! Самосовершенствование! Духовный рост!»  Толпа видит, что пахнет просветлением, то есть потерей ее плотности и стабильности. Ей это ни к чему. Она как противоядие эволюции и чистому сознанию – школы духовного просветления, центра духовного развития, школы экстрасенсов, и так далее и тому подобное... По форме - все в ногу с эволюцией, но по сути...  Ой! Ой! Ой! Еще хуже, чем прежде. Раньше-то как? Темным был и темным выглядел. А теперь тёмное белой краской замазали. А если приглядеться, так и видно, что замазали. Не бело ведь!

  А Эволюция уже в сердце человека сидит. Стойко так сидит. Ручонками уцепилась за аорту и ни с места. И все ему оттуда нашептывает: «Ищи в себе, слушай себя, работай над собой, спасай себя! люби Себя! ищи Себя! Иди к Себе! У тебя есть Ты настоящий!»

      И Сознание чистое все шире и шире расширяется. В голове у человека все крутится, вертится в динамике. Ум становится все сердечнее и сердечнее, а сердце все разумнее и разумнее И виток за витком он приближается к себе, то есть к тому самому проекту, который Бог- отец его, когда-то задумал.      Становясь все совершеннее, человек из робота превращается в человека-творца, у которого все качества приближаются к эталонным качествам Отца. И когда-нибудь, его сознание расширится до пределов сознания самого Бога и его «Я» соединится с Богом – с «Я» целого мира. И он сам станет Богом и поселится на небе. А Бог-отец отправится на новое, еще более прозрачное небо. И будет ночь… и будет утро... 

...И будет день первый...

Сказка 2.

Воробьиная цивилизация

   Это была не обычная воробьиная стая, а целая  воробьиная цивилизация!
Ее представители жили под землей на станциях метро. Никто не знал, как, когда и зачем птицы попали сюда. А теперь, метро стало их миром, и  он их вполне устраивал.   В метро  проходила, пролетала, пропрыгивала воробьиная жизнь и  образовывались настоящие государства. Они назывались точно так же, как и  станции метро, на которых располагались: Университет, Центральный рынок, Советской Армии, Завод имени Малышева, Научная, Южный вокзал...

Каждое государство имело свою специализацию.

Ясно дело, что воробьи Центрального рынка не занимались наукой, как воробьи со станции "Научная", а занимались вполне рыночными отношениями. И, не  будем вдаваться в подробности, и так ясно, чем занимались воробьи со станций "Советская Армия", "Завод им. Малышева"и  "Южный  вокзал".А вот  чем занимались воробьи со ст. "Университет", сказать сложно. То ли они учились учиться, то ли работать, то ли не работать - уж больно много информации проходило по этой станции: тут тебе и Горсовет, и Госпром, и Университет и еще всякого - всякого. Здесь жили птицы высокого полета, и это было видно невооруженным взглядом: они все время надменно хохлились и смотрели исподлобья и  свысока, всем своим видом говоря о своей значимости и избранности.

Несмотря на такие различия, а может и благодаря им, все как-то уживались, сживались и размножались. Межгосударственные связи были изумительно отлажены. Послы носились по узким темным  тоннелям с межгосударственными сообщениями, а почтовые воробьи занимались личной почтой. Жизнь кипела! Составлялись расписания движения электропоездов, занимались электроосвещением, интерьером, следили за временем, порядком и крошками.

Культурной жизнью цивилизации занимались воробьи со станции "Пушкинская". Они периодически устраивали концерты и вечера поэзии.

Все было чинно, благородно и подконтрольно.

И вдруг, на станции "Площадь Восстания" появился очень странный Воробей. Он был совсем не похож на своих серых собратьев. Глаза его светились каким-то необычным светом, и он мало чирикал! Он молчал! Это настораживало бдительных блюстителей закона, ибо они знали: если воробей не чирикает - он думает. А о чем он думает?!

   А думал он о том мире, который узнал, вылетев в открытую дверь с   надписью "ВЫХОД".
    Сначала ему было страшно. Воробьи никогда туда не летали. Боялись. Не равен час, дверью прихлопнет – места мокрого не оставит! Да и куда лететь – в неизвестность?! Больно надо! А ему надо!  У него интерес возник: что  же это за «ВЫХОД»?
  И, улучив момент, когда маленькая сухонькая старушка  и ее огромная тележка
протискивались в этот «ВЫХОД», он пропорхнул над ними и вылетел в  какой – то
темный тоннель. В конце тоннеля он увидел ослепительный белый свет и полетел туда.
        На Свет!        

Боже! Это был такой мир!               

Такой красивый мир! 

Была весна, цвели деревья и цветы, светило Солнце, почти все были влюблены, а ночью сияли звезды!

Воробей не пил, не ел, не спал,  – он все летел и летел и не мог налюбоваться, насладиться, нарадоваться.

Он Летел!

 Летел и днем  и ночью.

Ночью звезды дарили ему свою таинственную нежность.
Днем Солнце наполняло  его своей жизнерадостной силой.
Звучала музыка, свежий ветер ласкал его перья.
Как радостно лететь вместе с ветром! Как забавно лететь навстречу ветру!
Он пролетал над реками и озерами и не мог налюбоваться этим чудом: голубая вода в обрамлении тенистых ив, и в ней купается Огонь! Он то золотой, то серебряный! И такой желтый песок!

Боже! И всего этого не видят птицы там, внизу!
      Они так и проживут жизнь, ничего не узнав, не почувствовав этого ветра, не услыхав этой музыки, не увидев Солнца!!!

Сердце сжалось в маленькой воробьиной груди, слезы хлынули из, просветленных солнцем, глаз, и он почувствовал, что не может не вернуться обратно.
Он не сможет жить, не рассказав тому миру об этом.

   Он сам познал счастье, и теперь, с молниеносной скоростью, понесся рассказать своим собратьям как это – быть счастливым! Как стать счастливым!
«Мои родные! Вы просто не знали, что такое настоящее счастье! Вы даже не думали, что оно может быть! Вы не подозревали, что есть нечто иное, кроме подземного мира и тусклого света. Мои любимые! Вы никогда не летали с ветром, не ласкались с Солнцем, не нежились в звездах! Я расскажу вам  обо всем! Вы узнаете это, и подниметесь сюда! Мы все вместе будем счастливы и свободны!»  - так думал Воробей, залетая в дверь с надписью «Вход» и приземляясь на станции метро «Холодная Гора».

   Здесь действительно было холодно, и эта гора так давила сверху, что Воробью стало жутко и очень захотелось  вылететь обратно. Сердце разрывалось в груди, и Душа плакала. Но он чувствовал, что должен, во что бы то ни стало, поделиться со своими собратьями знаниями о новом мире, и дать им возможность узнать иную жизнь.

   В такой сумятице чувств и мыслей, он стремительно подлетел к первому попавшемуся воробью, и прочирикал ему: «Здравствуй, Брат! Я так рад тебя видеть! Я о многом хочу тебе рассказать! Ведь я видел другой мир и у меня есть о чем тебе рассказать! Послушай!». Но встреченный «брат» шарахнулся от него в сторону так стремительно, что последние слова Воробья просто повисли в воздухе.

То же самое произошло и со вторым, и с третьим, и с пятым. Его принимали за ненормального, и пытались побыстрее отделаться от  ненужных откровений. Его не слушали, не слышали, не воспринимали. Его многословное чириканье и горящие глаза только отпугивали птиц.

Но как же рассказать так, чтобы они слушали? Как сделать так, чтобы они верили?
 
   Чтобы научиться говорить, нужно научиться молчать.
И он замолчал.

Он перелетал со станции на станцию и просто наблюдал жизнь. Теперь, глядя со стороны, он мог ее видеть. А, увидев, научился понимать скрытый смысл явлений, внутреннюю природу вещей.

По истечении некоторого времени, это был уже не тот восторженный, необузданный воробей, что прежде. Его взгляд озарил какой-то внутренний Покой. Теперь там горел Огонь всепонимания, всепрощения, любви и боли.

И вот на  «Площади Восстания», после долговременного молчания, он снова заговорил.  На этой станции проходило собрание  воробьев, неудовлетворенных существующей  жизнью.  Сидя под скамейкой, они вполголоса чирикали о том, что все в этой жизни  серо и тоскливо. Где-то в глубине воробьиной души они чувствовали, что все должно быть как–то  не так, а совсем иначе и понимали, что все можно изменить. Ведь можно жить интереснее, ярче, осмысленнее!  
   Что–то в жизни утеряно. Но что?
-  Я могу рассказать вам о другой жизни, – совсем тихо сказал Воробей.
- Да – да, очень интересно! Расскажите! Расскажите нам побыстрее! Очень хочется послушать!
Вдохновленный аудиторией, он начал:

«На свете есть Жизнь, которую освещает Солнце! Оно наполняет своим Светом все и всех. Благодаря этому Свету, живет мир. Свет дарит миру Любовь, пронизывая ее лучами  все сущее на Земле. Увидев этот Свет, приняв огонь этой Любви, вы обретете новый смысл жизни и смерти, вы познаете  природу вещей и суть явлений, вы найдете Себя и станете свободными и счастливыми».

Он рассказывал и рассказывал им о том Мире, о Музыке, о Воле, о Пути.
Сначала все слушали  заворожено, а потом у некоторых  восторг сменился безразличием, а у некоторых негодованием.   Они сердито нахохлились, и в их глазах можно было прочесть о том, что они не просто не верят  Воробью, а явно ненавидят его. «Кто он такой?! Подумаешь, он видел Солнце. А кто это докажет? И чем он собственно лучше нас?! Те же перья,  те же лапы, тот же хвост -  ничего особенного! Нечего корчить из себя избранника! Все – иллюзии! Вовсе он не белая ворона, а простой серый воробей. Он  в сто раз хуже нас!».
- Все твои  рассказы – это просто искушения сатаны! Это сверхнаглость, сверхглупость и сверхгордыня! Посмотри на себя, прежде чем нас поучать!
Воробей замолчал, и медленно зашагал по платформе станции прочь от той скамейки, где разбились его надежды.

Он решил лететь на станцию «Научная». Там, в научных кругах, его поймут, там  оценят его открытие. Но там его приняли еще хуже, чем на «Площади Восстания». Он не был научным воробьем. И совсем не владел ужасным  наукообразным языком, заключающим мир в термины и схемы,  из–за которых происходит столько споров и непонимания между воробьями. Он не мог сформулировать концепцию, разработать парадигму и выделить аспекты. Он много чего не мог, а главное, научные деятели со всеми своими научными степенями, просто не понимали, о чем он говорит. Какой Свет Солнца? Какая энергия Любви? Они столько лет изучали энергию электрических лампочек и  в этих исследованиях уже достигли таких значительных результатов, а он о каком–то солнце! Какое солнце?  Какие приборы зафиксировали его существование? Да его просто нет! Этот воробей не в себе!

  На станции «Пушкинская» ему долго аплодировали, называя великим мастером слова, но лететь куда бы то ни было, отказались. Во всяком случае, не сейчас. Как  ни -будь, потом. Попозже, может быть...

   В улыбке Воробья появилась Печаль. Его Мир был так далек от этой жизни! И он так любил этих подземных птиц! Он не мог улететь в прекрасный мир земли без них. Он пытался найти выход, но это было так сложно! Его не воспринимали, его боялись, его ненавидели.
   Потеряв  надежду, он даже хотел вернуться к прежней жизни  обычного подземного воробья, но не смог. Он прежний умер. Теперь в нем жил Огонь Солнца, Свобода Ветра, Тишина Воды и Мудрость Небес. И теперь он умел  Любить и Прощать. Все это давало ему Силы быть верным себе и делу своей жизни.

Мы с дочкой гуляли в парке. Был чудесный весенний день. Солнце согревало землю, просыпающуюся после длинного зимнего сна. Мир был наполнен синевой небес, звоном капели и пением птиц. Ритуля бросала хлебные крошки птичкам, и они, весело чирикая, отовсюду слетались к ней. Их было так много, и они были очень смелые – брали хлеб прямо с рук!

-Мамусь, а как зовут этих птичек?

- Это воробьи

- Они такие веселые! Наверное, радуются солнышку!